Чем запомнилось президентство Раиси, какие внутриполитические процессы могут быть спровоцированы в Иране после его гибели, и отразится ли она на внешней политике страны, в том числе, в отношении соседнего Азербайджана?

Президента Ирана Ибрахима Раиси, погибшего в авиакатастрофе, похоронят сегодня, 23 мая, в Мешхеде. В Иране, а также в нескольких других странах, объявили траур в связи с его смертью. В соответствии с Конституцией ИРИ, в течение 50 дней в республике должны пройти выборы нового президента. До тех пор его обязанности будет исполнять первый вице-президент Мохаммад Мохбер. Пока никто из политиков публично не изъявил желания баллотироваться – вероятно, список возможных претендентов появится недели через три-четыре.

В этом материале мы не станем рассматривать версии, по которым вертолет с Раиси на борту, главой МИД Ирана и другими сопровождавшими президента лицами, потерпел крушение – их масса, и вряд ли сегодня (а может, еще долго) доискаться реальной причины катастрофы возможно. Если это было убийство, то знать о нем могут только его заказчики и организаторы. Мы же попробуем проанализировать деятельность Раиси на посту президента и, в некоторой степени, путь, который его привел к столь высокому посту; чем он запомнился в годы своего президентства; и что будет «после Раиси» как в самом Иране, так и во внешней политике этой страны, соседствующей с Азербайджаном.

Если речь о «сухой справке», она такова: Раиси родился в 1960 году в семье священнослужителя. В 1979-м он, будучи студеном, поддержал Исламскую революцию. Работал прокурором. В 1988 году по инициативе верховного лидера Ирана Рухоллы Хомейни его наделили особыми полномочиями для решения религиозно-правовых вопросов в некоторых провинциях. В 2014-2016 годах Раиси — генпрокурор Ирана. Затем он возглавил мусульманский религиозный фонд «Астане Кодсе Разави». А далее, на посту главы судебной системы, развернул масштабную кампанию по борьбе с коррупцией и инициировал разработку законопроектов по защите женщин от бытового насилия. Баллотировался в президенты в 2017 году, но проиграл Хасану Роухани, переизбранному на второй срок. А в 2021-м одержал победу, набрав более 60% голосов.

Но: Раиси – фигура крайне противоречивая и сложная, однако уравновешенная и не склонная к принятию импульсивных решений. На Западе его считали «кровавым прокурором», и США ввели против него санкции. С другой стороны, Раиси удовлетворил запрос значительной части иранского общества, выраженного в добрососедских отношениях с региональными и союзническими государствами, а не с Европой и Западом. Договороспособность Раиси с последними двумя, хоть и очень сложная, отличала его политический почерк.

На посту президента Раиси сделал много полезного для своей страны: при нем (с помощью России и Китая) Иран стал членом ШОС и БРИКС; наладил обоюдовыгодные отношения с ЕАЭС, повысил уровень дипломатических отношений с рядом арабских и африканских стран; увеличил добычу нефти до досанкционного показателя – 3,4 млн баррелей в сутки; «выбил» у англичан их долг в 400 млн фунтов стерлингов за сорванный аж в 1979 году контракт на поставку танков «Чифтен».

А совсем недавно удовлетворил запрос иранцев на ответ Израилю – речь о ракетном обстреле: в населении ИРИ сей акт получил высокую оценку: дескать, Тегеран «не прогнулся». Это конечно, повысило акции Раиси внутри страны и во многих мусульманских государствах. С другой стороны, именно в его президентство произошла жесточайшая так называемая «хиджабная революция», сопровождаемая насилием, убийствами и бунтом населения.

При Раиси произошло особое сопряжение ирано-российских взаимоотношений – не только в торгово-экономическом плане (товарооборот возрос и колебался от 4 до 5 млрд долларов в год), но и военно-техническое: если верить Западу, Тегеран оказывает России значительную помощь на украинском фронте – беспилотниками, баллистическими ракетами. Впрочем, и Москва, и Тегеран эту информацию опровергают. И, кстати, Раиси не раз предлагал свою помощь в урегулировании российско-украинского конфликта, хотя Тегеран постоянно подчеркивал, что он в него не вовлечен. Что же касается израильско-палестинской войны, то позиция Раиси была однозначной: конфликт Ирана с Израилем его не смущал – по крайней мере, на вербальном уровне: декларировалась готовность реагировать на действия Тель-Авива «еще более жестко, масштабно и остро», чем раньше. Между тем очевидной была и готовность Раиси к переговорам по иранской ядерной программе. Правда, Запад ее игнорировал.

Но не будем забывать о том, что вся полнота власти в Иране принадлежит духовному лидеру аятолле Али Хаменеи, а Раиси, по сути, был вторым лицом государства, проводником и исполнителем воли аятоллы, приверженцем радикально-консервативных кругов. И вот его не стало. Какой будет внутренняя ситуация в Иране?

Это очень сложный и неоднозначный вопрос, влияющий на весь регион. Во-первых, Раиси рассматривался в качестве преемника Али Хаменеи, и в этом плане сейчас в стране образовался некий вакуум и, скорее всего, он простимулирует борьбу за влияние в самих радикально-консервативных кругах. Это может несколько дестабилизировать обстановку в стране, в которой наличествуют также либерально-демократические силы. Но последним вряд ли светит победа, пока жив Али Хаменеи, то есть ситуация, все же, будет подконтрольной именно ему. А после него, судя по разным предположениям, считающимся правдоподобными, его сыну, поскольку Раиси – предполагаемого преемника аятоллы, уже нет в живых.

Но уход Раиси в мир иной может спровоцировать антиправительственные протесты под предлогом тяжелого экономического положения в стране, высокого уровня бедности и инфляции, действий полиции нравов, и т.д. В таком случае внутрииранские волнения непременно будут поддержаны и распалены Западом. Реакция на это иранских властей будет привычной – жесткое подавление протестов.

Словом, новая эскалация в регионе не исключена, хотя гибель Раиси может обернуться и сплоченностью нации вокруг власти, особенно если Тегеран и иже с ним будут муссировать и продвигать «уверенность» в причастности к гибели Раиси Запада и/или Израиля.

Что касается внешней политики, то при нынешней иранской власти, внутреннем и внешнем курсе Али Хаменеи, она останется прежней: действия иранских прокси–сил в регионе, особенно «Хезболлы», не претерпят изменений. Напряженность с Израилем – в силе, равно как продолжение, в прежней тональности, отношений с Россией и региональными соседями на фоне привычной антиамериканской риторики.

В контексте внешней политики Ирана важна также стабильность в развитии отношений с Китаем, но и она вряд ли пошатнется. По большому счету, приоритеты внешней политики Тегерана фокусируются на России, Китае, Ираке, странах Глобального юга. Однако Ближний Восток, в силу его высокой террористической турбулентности и активности «подковерных игр», не может оставаться в не взрывоопасном состоянии, в том числе, в контексте гибели Раиси. Кто может исключить в заданной ситуации, что она не спровоцирует попытки дестабилизации как со стороны Израиля, так и внутрииранских сил при внешней поддержке Запада?

Словом, путь до новых выборов президента легким для Ирана не будет, с большой долей вероятности кандидатов на пост будет много, но, скорее всего, победит лоббируемая самим аятоллы.

Говоря о внешней политике Ирана «после Раиси», нельзя обойти стороной Южный Кавказ вообще, но – особенно – соседний с ИРИ Азербайджан. Известно, что отношения между двумя странами периодически переживали не лучшие времена по самым разным и не всегда политически оправданным или справедливым причинам. И время правления Раиси исключением не было. Однако периоды «выравнивания» и понимания друг друга были, и все предпосылки к тому, что Баку и Тегеран станут в большей степени партнерами, а не ситуационными антагонистами, имелись, что входит в интересы обеих стран. Причем, и охлаждение, и сближение имели место при Раиси.

Тут стоит привести наиболее точный (в отличие от многих других – стандартно сочувствующих до откровенно злобных) откликов на гибель Раиси президента Ильхама Алиева, последнего из руководителей иностранного государства, видевшего президента ИРИ живым. А сказал он, в беседе с поверенным в делах Ирана в Азербайджане, в частности, следующее: «Сейед Ибрахим Раиси был выдающимся государственным деятелем, видным политиком и выдающейся личностью, завоевавшей доверие иранского народа. Мои многочисленные встречи с ним всегда производили на меня огромное впечатление. А моя последняя встреча с ним была исторической. И он, и я назвали эту встречу именно исторической. Наше совместное участие в открытии крупного инфраструктурного проекта на государственной границе было свидетельством прочности ирано-азербайджанских отношений, это было совершенно открытым посланием как нашим народам, так и всему миру о том, что мы – друзья, братья, и впредь будем вместе». Алиев также подчеркнул, что Раиси принадлежала особая роль в защите национальных интересов Иранского государства.

Последняя встреча Раиси и Алиева длилась более двух часов, в ходе которых, по свидетельству азербайджанского лидера, было обсуждено множество важных вопросов, будущие направления развития ирано-азербайджанских отношений. «Уверен, – сказал Алиев, – что лица, принимавшие участие в той встрече, доведут это до нового руководства Ирана. Все достигнутые договоренности, уверен, будут реализованы, потому что это опирается на волю иранского и азербайджанского народов». Речь идет о крупных проектах в двустороннем и многостороннем формате.

И, заметим: Алиев назвал Раиси «большим другом Азербайджанского государства и народа» – вряд ли ради красного словца и в силу восточной риторики в трагических обстоятельствах.

Не подлежащий изменениям факт: Иран и Азербайджан – ближайшие соседи, и точек позитивного соприкосновения у них много. Факт, что обе страны – каждая своим путем – дорожат, в первую очередь, собственным суверенитетом. Думается, факт и то, что личность делает историю, и в этом мы убедились на примере Азербайджана. А коли так, от личности нового президента Ирана во многом будет зависеть внешняя политика этой страны, в том числе, на азербайджанском направлении – даже в условиях, когда президент ИРИ – фактически второе лицо государства.

Поскольку радикальных изменений во внешней политике Тегерана пока не ожидается, ирано-азербайджанские отношения, по логике, должны быть не стрессовыми и взаимовыгодными. По сути, Раиси пришел именно к такому выводу, судя по тем процессам, которые происходили в регионе в последнее время: это и, так сказать, переоценка ценностей; и сильнейший прессинг на регион ястребиных сил Запада; и намеренное не развязывание ближневосточного клубка; и в целом борьба за переформатизацию мира, столкновение Глобального юга с Глобальным севером. Это последнее обстоятельство, если очистить его от наносного и сиюминутного, говорит в пользу того, что Иран и Азербайджан – при всей разности их идеологий (муллократия – светскость, ядерная проблема, вооруженные группировки – борьба с ними и т.д.) должны стоять на одной платформе, работающей на мир в регионе.

Еще раз подчеркнем, что Иран сейчас живет в тревожном ожидании выбора нового президента, а это довольно тяжелый и шаткий период, требующий крайней осторожности его региональных соседей. А граничащим с ИРИ Азербайджаном – в особенности.

Ирина Джорбенадзе  

Minval.az