Именно боится, хотя в большинстве случаев совершенно безосновательно. С другой стороны, для подобных опасений у основных игроков евразийского континента имеются собственные причины и аргументы в пользу того, почему идею создания Великого Турана реализовывать не следует. И мы бы не вспомнили обо всем этом, если бы в ходе завершившейся недавно в Баку международной конференции «15-летие ТюркПА: Опыт прошлого, сегодняшние реалии и перспективы» не был сделан очередной шаг к воплощению этой идеи. Ведь на мероприятии были сделаны очередные шаги по гармонизации законодательства и формированию единого правового пространства государств тюркского мира, что, конечно же, является основой успешного интеграционного процесса.

Сразу отметим, что единый тюркский мир и Туран – это понятия имеющие разные смысловые значения. Под Тураном чаще подразумевается нечто воинственное, что рано или поздно поработит всех и вся. И за основу берутся уроки прошлого, извлеченные из истории тысячелетней давности, когда на большей части евразийского пространства правили тюркские племена и государства, воюющие друг с другом и нередко совершающие набеги, и порабощающие иные страны. Понятно, что сегодня такое невозможно, и не имеет совершенно никаких предпосылок для реализации столь воинственной политики в будущем.

Однако идея единого тюркского мира представляет собой создание некоего географического пространства на территории тюркских государств, объединённых всем тем, что сегодня связывает страны, входящие в Евросоюз – это, прежде всего, общая внешняя политика, политика безопасности, политика в области гражданских прав, выработка единых правил социально-экономического развития и многое другое. Вот, почему путать и проводить параллели очень даже мирного стремления тюркских государств к объединению на принципах, схожих с интеграционным взаимодействием стран Евросоюза с неким мифическим и воинственным Тураном не следует. Тем более, что названия у международных структур могут быть разные, в том числе Туран.

И все же, возможно ли в будущем создание именно такого объединения тюркских государств, которое напоминало бы собой Евросоюз или было бы даже совершеннее такой модели интеграции? Как это не парадоксально, но процесс уже запущен, часть пути государствами тюркского мира пройдена, однако препятствия, с которыми еще придется столкнуться участникам столь сложной игры, заставляет усомниться в скором успехе предприятия.

Объяснимся и проанализируем все «за и против» в данном вопросе. Но прежде раскроем интригу и расскажем о том, почему именно в качестве примера нами была выбрана такая интеграционная международная структура, как Евросоюз, и почему мы говорим о том, что государства тюркского мира уже прошли часть этого пути.

Проведем аналогии. Вот краткая история создания Организации тюркских государств (ОТГ) в нынешнем его виде. В октябре 1992 года в Анкаре проходит первый Саммит тюркоязычных государств. В том же году, уже благодаря мероприятию прошедшему в Алматы, появляется такая новая структура, как Объединённая администрация тюркских искусств и языков, а годом позже создается Международная организация тюркской культуры, объявившей главной своей целью сохранение и передачу в наследство будущим поколениям общих материальных и культурных памятников тюркских народов.

В 1994 году на саммите глав тюркоязычных государств обсуждалась идея организации Евразийского экономического союза с участием государств Восточной Европы и Китая, однако она не прошла, поскольку к тюркскому единству имела опосредованное отношение. Это была лишь попытка тюркского мира учесть те угрозы, с которыми объединению придется столкнуться в будущем, и чтобы их минимизировать, зондировалась почва для сближения с такими странами, как Китай, Россия и европейские государства. В Турции, Азербайджане, Казахстане, Узбекистане, Туркменистане и Кыргызстане, то есть в независимых тюркских государствах, как раз выразивших желание к объединению, все прекрасно понимали, что каждая из крупных континентальных игроков Евразии будет иметь свои причины для того, чтобы вставлять палки в колеса их интеграции в социально-экономическом ключе, не говоря уже о вопросах внешней политики, а тем более безопасности. Как бы там ни было, но от такого реверанса единогласно решили отказаться сами тюркские государства.

Далее в 1995 году в Бишкеке вновь состоялся аналогичный тюркский саммит, и, кстати, на нем впервые Турция озвучила свою заинтересованность в проекте строительства автомобильной дороги, способной соединить ее с государствами Центральной Азии. То есть речь шла о восстановлении части того, что сегодня называется Великим шелковым путем, и в определенной степени проект реализуется благодаря железнодорожному маршруту Баку-Тбилиси-Карс. Затем, в 1998 году, была образована ТюркПА, а в октябре 2009 года создан Тюркский совет, который в 2021 году переименовывается в ОТГ.

Весь комплекс решенных задач позволил тюркским государствам не многим более чем за двадцать лет пройти часть пути к формированию культурного, социального, экономического, правового и даже военного единства в рамках вышеназванных шести тюркских стран. А Евросоюзу в нынешнем его виде пришлось преодолеть период, превышающий семидесятилетний период.

Сначала в 1951 году Германия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Франция и Италия создают Европейское объединение угля и стали. Необходимость в этом вытекала из желания справиться с разрухой после Второй мировой войны и объединить ресурсы по производству стали и выработке, и продаже угля. Параллельно идет объединение на уровне услуг в сфере телеграфа и почты. В 1956 году появляется Европейское экономическое сообщество, то есть в Европе закладывается основа общего рынка и тогда же создается Европейское сообщество по атомной энергетике.

Перечень этапов формирования Евросоюза можно продолжить, но уже ясно, что своим появлением данная наднациональная структура обязана именно разрушительной Второй мировой войне, когда европейские страны просто вынуждены были сообща справляться с экономическими проблемами. А в случае с тюркскими государствами причина несколько иная, хотя тоже в большинстве своем экономическая. Да, конечно, здесь присутствует идея этнической общности народов, однако, главное – это возрождение Великого шелкового пути, по которому некогда совершался экспорт товаров по всей Евразии из Китая в Европу. И в большинстве своем именно эта экономическая причина заставляет основных континентальных игроков ставить палки в колеса тюркскому проекту.

Европейские государства считают, что таким образом они попадут в зависимость от ОТГ, через территорию стран которой и пролегает маршрут, а у России и Китая свои доводы для недовольства. Во-первых, до войны в Украине в России довольно успешно функционировала Транссибирская магистраль, через которую часть товаров из Китая экспортировалась в Европу. Однако с 1993 года создается небезызвестная программа ТРАСЕКА, которую инициировали Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан и Грузия. Тогда еще ОТГ как таковой не существовало и финансирование проекта взял на себя Европейский Союз, заинтересованный в развитии транспортного коридора из Европы через Черное море, Кавказ, Каспийское море с выходом на страны Центральной Азии. Но в дальнейшем большинство стран, сформировавших ТРАСЕКА, как раз и создали ОТГ, что, по мнению европейцев, увеличило угрозы для транспорта грузов, поскольку процессом легче управлять, когда тюркские государства разобщены как в подходах по тарифам и логистике транзита грузов, так и по многим другим вопросам. Тогда с ними легче договариваться и давить на одних посредством других.

Что касается России, то там считают, что создание ОТГ увеличивает политические угрозы для этой страны, с точки зрения целостности, поскольку немалая часть ее территорий заселена народами с тюркскими корнями. Там опасаются, что процветание тюркских государств в рамках новой международной структуры может заставить национальные территориальные образования начать поднимать вопрос отсоединения от России. И, кстати, аналогичная причина – с опаской относиться к ОТГ имеется и у Китая, потому как, согласно общепринятому мнению, уйгуры, формирующие вторую по величине преимущественно мусульманскую и полностью тюркскую этническую группу в Китае, находятся в стесненном положении, с точки зрения гражданских прав и свобод. Так что в Поднебесной тоже опасаются, что успех государств тюркского мира может инициировать со стороны уйгуров всплеск национально-освободительного движения. И в данном случае военная мощь нового международного образования в виде ОТГ Китаю совершенно не нужна. Вот, почему Китай старается уже сегодня интенсифицировать свои экономические связи со среднеазиатскими странами, и посредством зависимых от китайских инвестиций сравнительно молодых тюркских государств затормозить в будущем любые невыгодные Китаю начинания в рамках ОТГ.

Безусловно, говоря об участниках создания объединенного тюркского мира и об основных игроках, заинтересованных в торможении процесса, нельзя не сказать и о США. В данном вопросе ее позиция неоднозначная, то есть нет явно выраженных акцентов, потому как теоретически, с одной стороны, Америке выгодно иметь под боком у Китая, то есть своего основного геостратегического противника, объединенную армию тюркских государств, а с другой, для того, чтобы тюркский мир действительно стал единым географическим пространством, придется жертвовать Ираном и укреплять Турцию.

Входящая в состав НАТО, но все равно неуправляемая и ведущая собственную внешнюю политику Турция и враждебный, но уравновешивающий тюркский фактор, Иран, – это самые сильные, с военной точки зрения, государства в ближневосточном регионе. Поддерживая при надобности и в определенных вопросах ту или иную страну, США и достигает своей цели здесь. Но, если не станет Ирана, 30-40% населения которого относится к азербайджанскому меньшинству, то можно представить, сколь сильно в регионе укрепится тюркский, и даже непосредственно азербайджанский фактор, который уже демонстрирует свою непокорность сильным мира сего. Так, стоит ли США раскачивать лодку и поддерживать кого-либо в этой сложной игре, которая, в свою очередь, является лишь частью мировой американской шахматной партии?

Безусловно, участникам ОТГ предстоит еще пройти большую часть пути для того, чтобы теснее интегрировать экономические связи, объединить финансовые системы, а в будущем, когда-нибудь, может, и создать единую валюту. Не меньше придется потрудиться и в плане создания объединенных вооруженных сил и вообще сделать многое из того, чем сегодня обладает Евросоюз. А самым сложным для этих государств может стать передача части функций управления на наднациональный уровень. Лишь тогда ОТГ превратится в реальную действующую региональную силу, нацеленную, конечно же, на укрепление связей со всеми здоровыми акторами международных отношений.

Рауф Насиров

Minval.az