Саммит в Брюсселе с участием главы правительства Армении Никола Пашиняна, руководителя внешнеполитического ведомства США Этнони Блинкена и главы Европейской комиссии Урсулы фон дер Ляйен с присоединившимся к этой тройке еврокомиссара по внешней политике Жозепом Боррелем следует рассматривать не изолированно, а как органическое звено в цепи, элементы которого начали собираться за много лет до встречи 5 апреля.

Для понимания логической цепи, выстроенной Евросоюзом (очевидно, при консультировании из заокеана), необходимо бросить взгляд в недавнее прошлое. В 2003 году Европейский союз принял программу «Северное измерение», в которую, помимо самого ЕС, вошли Норвегия, Исландия и Россия. Задачей программы, инициированной финским премьером Пааво Липпоненом еще в 1997 году, было сотрудничество Евросоюза с ближайшими северными соседями, не входящими в это объединение. Среди основных направлений тогда были выделены природоохранные вопросы, энергоэффективность, здравоохранение, культура и пр.

В 2008 году Брюссель запустил похожую по формату программу под названием Союз для Средиземноморья, участниками которой, помимо самого ЕС, стали теперь уже страны средиземноморского региона, то есть южные соседи. В круг задач этой программы, которая получила также альтернативное название «Евро-средиземноморское партнёрство», вошли вопросы энергии и энергоносителей, безопасности, борьбы с террором, миграции, торговли.

После прикрытия северных и южных рубежей и с учетом того, что западные рубежи надёжно прикрывал Атлантический океан, ЕС, наконец-то, обратил свой взор на восток. А здесь располагались государства, входившие когда-то в СССР. И вот здесь уже начинались сложности.

Идею Восточного партнерства как дополнения к программам «Северное измерение» и «Евро-средиземноморское партнёрство» с участием Украины, Беларуси, Молдовы и трех государств Южного Кавказа впервые в мае 2008 года высказал министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский. Отметим, что уже через два с половиной месяца после оглашения Сикорским этой «дерзкой» идеи, было совершено вторжение в Грузию. Связь, возможно, не прямая, но, тем не менее, определенные мысли появляются.

Уже в мае 2009 года в Праге прошел учредительный саммит «Восточного партнерства». Казалось бы, все четыре стороны света охвачены Евросоюзом. Но даже дилетанту в большой политике должно было быть очевидно, что есть направление, где процессы должны было получить продолжение. И это с тревогой понимали и видели также на Смоленской площади, которая чувствовала, как ей наступают на пятки.

Поэтому, когда в качестве следующего шага в рамках «Восточного партнерства» Брюссель объявил заключение с государствами-участниками данной программы Ассоциативного соглашения с Евросоюзом, температура начала повышаться. Ассоциативное соглашение было самым драматическим моментом (можно сказать, «моментом истины»), так как страны вплотную подходили к критическому перепутью: предложенные соглашения с ЕС включали в себя элементы, которые в совокупности исключали участие этих государств одновременно в программе Евросоюза и в российском Таможенном союзе Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Усесться на двух стульях было невозможно, надо было делать выбор. В этом-то и заключалась вся суть «момента истины».

На Смоленской площади продолжали всё видеть, понимать и наблюдать за процессами. Полным драматизма оказался 2013-год, когда на вильнюсском саммите в ноябре того года Грузия и Молдова (к тому времени уже изрядно территориально «пощипанные») парафировали соглашения об ассоциации с Евросоюзом, а президенты Украины Виктор Янукович и Армении Серж Саргсян воздержались от этого шага. В случае с Украиной решение Януковича приостановить процесс подписания Соглашения об ассоциации с Евросоюзом почти немедленно привело к соросовскому майдану и последовавшему за этим бегству президента из страны, приходу к власти сторонников евроинтеграции, дальнейшему присоединению Крыма и созданию Москвой на востоке Украины сепаратистских регионов.

В случае же с Арменией всё оказалось гораздо проще. Долгие разговоры тогдашней армянской политической элиты по поводу выбора между двумя интеграционными программами по формуле «и-и» привели к тому, что  Сержа Саргсяна 3-го сентября того года банально вызвали на ковер в загородную резиденцию Ново-Огарёво, где ему доходчиво объяснили, мол, так и так, никаких «и-и», только «или-или». И попутно намекнули на неизбежные последствия «опрометчивого» выбора, которые могли эхом отозваться, где-нибудь, ну, допустим, в Карабахе… Сержику ничего не оставалось, кроме как покорно подписать  совместное заявление с президентом России Владимиром Путиным, в котором выражалась готовность его страны вступить в Таможенный Союз.

На деле это означало отказ Еревана (ввиду возможных последствий в Карабахе, да и вообще, многого чего) от дальнейшего педалирования всей этой затеи с Ассоциативным соглашением с ЕС. Данное решение Армении в ситуации, когда ей как форпосту России и фактическому субъекту федерации просто не оставили выбора, вызвало  резкую реакцию в армянской диаспоре, особенно в США и Франции, где Сержику припомнили еще и подписание цюрихских протоколов с Анкарой.

Таким образом, из шести государств-участников «Восточного партнерства» Ассоциативное соглашение с ЕС к тому времени подписали Грузия и Молдова; три других государства — Армения, Украина и Беларусь — объявили о своем выборе в пользу Таможенного Союза ЕАЭС, а Азербайджан взял курс на неприсоединение.

Для стран, выбравших Таможенный союз ЕАЭС, западными спецслужбами была приготовлена программа соросовских цветных революций. В Украине она была осуществлена почти сразу — в начале 2014 года, в Армении — четыре года спустя, в 2018 году, а попытка хет-трика в Беларуси летом пандемийного 2020 года к успеху не привела.

Мы не случайно уделили столько внимания предыстории состоявшейся в минувшую пятницу встречи в Брюсселе. Неверно рассматривать прошедшую встречу изолированно, в отрыве от более чем десятилетнего бэкграунда. Запад предпринял серьезный шаг по выводу Армении из российской орбиты. Почему именно Запад, а не просто Евросоюз, догадаться несложно, вспомнив состав участников встречи.

Этому способствовали два существенных фактора: во-первых, Сержика Саргсяна сменил Никол Пашинян, который еще до цветной революции не особо-то скрывал своей антироссийскости; а во-вторых, возвращение Карабаха в родное лоно невольно освободило армянскую политическую элиту от сдерживающего фактора, который, возможно, и был упомянут в той самой новоогарёвской встрече в сентябре 2013 года.

Как отразится прошедшая встреча на двусторонних отношениях между Москвой и Ереваном, по правде говоря, не особо повлияет на независимую политику Баку, приоритеты в которой определены с предельной прозрачностью. Впрочем, нет никаких сомнений, по крайней мере, у нас, что в какой-то момент Армении вновь будет предложено (уже более настоятельно) реанимировать Ассоциативное соглашение, подписание которого приведет, разумеется, к выходу из Таможенного союза ЕАЭС, потому как одно исключает другое. Пока Армении в качестве «печенюжек» предложена смешная сумма. Но какие суммы будут предложены в будущем, и, главное, после какой из них в Ереване сдадутся и сочтут себя полностью купленными?

Пока совершенно очевидно то, что прошедшая в Брюсселе встреча стала первым шагом в бракоразводном процессе между форпостом и ее прежним хозяином. Какие формы расторжение брака примет в дальнейшем, гадать мы не будем. Но, пожалуй, даже самим армянам совершенно ясно, что речь может идти о смене не самого статуса форпоста, а лишь хозяина. Одна цепь и будка сменяется на другой комплект. У кого на привязи сидеть армянскому государству и по чьей команде лаять, пускай решают сами граждане этой страны. Но если в этой стране надеются, что удастся, спрятавшись за новой спиной, уйти от взятых на себя при подписании Трехстороннего заявления обязательств, особенно по части пункта 9, то мы посоветовали Еревану не экспериментировать и не тестировать новый союз на прочность.

Зухраб Дадашов

Minval.az