Инициатива Тегерана превратить Персидский залив в газовый хаб с участием России, Туркменистана и Катара с первого взгляда видится перспективной, но она может разойтись с практическим и политическим видением Ашхабада и Дохи. В таком случае, на что и на кого рассчитана идея?

Власти Ирана разрабатывают планы по превращению страны в газовый хаб в регионе Персидского залива и собирается приступить к подготовительным работам. По словам министра нефти ИРИ Джавада Оуджи, его страна располагает уникальной газовой сетью в регионе и мире, и условия для того, чтобы она стала газовым хабом – есть: как с точки зрения имеющихся объемов запасов «голубого топлива», так и в плане необходимой инфраструктуры.

И в самом деле: Иран занимает второе место по запасам газа в мире, является третьим по величине мировым производителем природного газа. А Асалуйе  – подходящее место для собственно хаба – являет собой крупный промышленный и нефтегазодобывающий центр в южной провинции Бушер на берегу Персидского залива, недалеко от крупнейшего месторождения «Южный Парс/Северный Купол», которое разделено между Ираном и Катаром.

Все это, конечно, впечатляет, но, заметим, никаких подробностей, касающихся столь грандиозного проекта, министр не озвучил. Молчат также Ашхабад и Доха. Официального подтверждения создания газового хаба с участием России не слышно и из Москвы, хотя она принимает активное участие в инвестиционной и иной поддержке разработки газовых месторождений Ирана: об этом – ниже. В МИД РФ всего лишь обтекаемо сказали, что идея газового хаба при участии вышеназванных стран будет серьезно изучена профильными ведомствами, но инициативы, способствующие решать проблему энергетической безопасности и дальнейшего развития российско-иранских отношений, «приветствуются».

Попытаемся ответить на несколько весьма спорных вопросов, вытекающих из инициативы Тегерана. Во-первых, насколько широкий размах планов Ирана соответствует интересам Туркменистана и Катара? На последний большие надежды возлагает Европа в качестве альтернативы поставкам российского газа. И в ситуацию вклинивается политика – отношение Евросоюза и США к Ирану и России мало чем разнится, что может сдерживать Доху, да и Ашхабад – тоже, окунуться с головой в иранские и российские проекты, даже если они им достаточно выгодны.

Поэтому твердо говорить об участии Катара в газовом хабе Ирана преждевременно, и он, скорее, предпочтет работать по имеющимся схемам экспорта топлива. Правда, все может измениться в одночасье, поскольку для Дохи неприемлемо установление предельных цен на газ. Так что если ей окончательно установят «потолок», она сможет считать себя свободной от экспорта энергоресурсов в Европу. Но, опять же – как «ляжет» политическая «карта», и какие у Катара будут отношения с Тегераном в среднесрочной перспективе – не так давно они были неважными на почве «арабской весны», однако ко дню сегодняшнему заметно потеплели.

Что касается Туркменистана, то на него, среди прочего, может повлиять китайский фактор – основной объем экспорта туркменской нефти приходится на Поднебесную, и в поставках бывают сбои. Кроме того, Китай желает ускорить строительство новой линии трубопровода для импорта газа из Туркменистана и, не исключено, с затягиванием реализации российского проекта «Сила Сибири-2», хотя российский газ обходится ему дешевле, чем туркменский, и поставки первого рассчитаны на 20 млрд кубометров в год больше, чем второго. То есть для Ашхабада сейчас китайские инвестиции – это не журавль в небе: в противовес теоретически достаточно привлекательному иранскому хабу.

Вместе с тем Туркменистан в своей энергетической политике ориентирован на диверсификацию экспорта газа, и Западное направление (своп-схемы) он, так или иначе, начал осваивать – с участием Азербайджана. А иранский газовый хаб может стать возможностью для выхода туркменского «голубого топлива» в Южную Азию. Но опять же – гипотетически, поскольку иранский хаб находится на уровне идеи и, кроме того, мощностей добычи газа в Туркменистане может не хватить для столь серьезной диверсификации экспортных поставок.

Во-вторых, вопрос создания иранского хаба упирается в отсутствие соответствующей инфраструктуры. В такой данности договариваться об условиях функционирования хаба невозможно. Таким образом, в настоящее время речь может идти только о возможных перспективах. В-третьих, Запад, в частности, США, будут всячески препятствовать созданию газового хаба в Иране и оказывать на него давление – по понятным причинам. Тем более, когда речь идет об участии в нем России.

Далее. Скажем, хаб, в перспективе, удалось создать, но кто выступит в роли покупателя газа? В первую очередь, Пакистан и бездонная Индия с населением в почти полтора миллиарда человек, а также, теоретически – некоторые государства Юго-Восточной Азии, что входит и в интересы России. Но выгодно ли Индии покупать газ у Ирана, ведь возникнут серьезные проблемы с его транспортировкой – трубопроводная инфраструктура отсутствует, а ее создание требует колоссальных затрат, которые вряд ли устроят Нью-Дели.

И Россию, и Индию, по идее, больше должна устроить не продажа газа с гипотетического иранского хаба, а транспортировка российского топлива через Центральную Азию и дальше в Индо-Пакистанский регион. Либо в виде СПГ – кораблями. И еще вопрос: сколько будет стоить газ с хаба при наличии в нем четырех поставщиков: ведь его создание практически с нуля требует известного уровня окупаемости вложенных денег.

Ну, а если России и Ирану очень хочется реализовывать совместные и выгодные, с их точки зрения, проекты, почему бы им не создать свою, приватную биржу и продавать газ за рубли. И если его будут покупать, зависимость экономик государств-импортеров от российской валюты увеличится, что будет на руку Москве. Словом, иранский хаб – это пока что журавль в небе, а вот российско-иранское сотрудничество уже стало достаточно увесистой синицей в руках.

Создается впечатление, что озвученные амбиции Ирана стать крупнейшим газовым хабом либо ориентированы на внутреннюю аудиторию для создания позитивной повестки на внутри- и внешнеполитическом негативном фоне, либо с целью получения от России максимальной финансовой и технологической помощи. Третий вариант: недавно распространился слух о создании Москвой и Тегераном своего рода газовой ОПЕК. Это может быть намеком на то, чтобы имеющиеся и потенциальные потребители успели заключить сделки с каждой из стран по отдельности: дескать, так проще и дешевле.

Но, как бы то ни было, Тегеран на самом деле пытается нарастить свои экспортные возможности и прорубить новые окна на все возможные рынки. И Россия способствует этому – речь, в частности, о недавнем подписании сторонами ряда соглашений, из которых обнародована лишь часть. Так, известно, что РФ осуществит своповые поставки газа на север Ирана: пока в объеме 10 млрд кубометров. И, вероятно, будет разрабатывать десяток нефтегазовых месторождений в ИРИ. Однако не вполне понятно, почему Россия так расстаралась для своего прямого и главного газового соперника. Не исключено, что целью возможного объединения двух ведущих углеводородных стран является попытка доминирования на мировом газовом рынке. Причем, обе находятся под тяжелейшим санкционным давлением.

Напомним, что Россия является инициатором создания турецкого газового хаба и его участником, но это не противоречит ее роли в пока еще мифическом (и, видимо, таким он останется надолго) иранском хабе (с немецким у нее, по известным причинам, дело не выгорело так, как планировалось). Турецкий же хаб ориентирован на реализацию газа в Европу (не забывая о собственном потреблении), причем, серьезным игроком на нем уже стал Азербайджан с ближайшей перспективой наращивания поставок. Неплохие шансы, в теории, есть и у Туркменистана. И, кстати, Иран тоже экспортирует свой газ в Турцию. И участниками турецкого хаба могут стать и экспортеры сжиженного природного газа – тот же Катар, а также Алжир, США и другие страны.

Словом, полноценный запуск турецкого хаба планируется максимум через год, но фактически он уже работает, хотя и на уровне транзитной структуры, и недавнее разрушительное землетрясение этому не помешало, поскольку ключевые объекты газотранспортной инфраструктуры сосредоточены вдали от места бедствия – востока Турции.

И даже если иранский хаб появится в отдаленной перспективе, на турецкий, однако с выходом на Европу, уже работают и Турция, и Азербайджан, и Россия. И с большой долей вероятности к ним примкнут Туркменистан и Катар, которых приглашают в еще несуществующий и сомнительный иранский проект. И это реальность, а не мифотворчество.

Ирина Джорбенадзе

Minval.az